СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ
Действие происходит в Москве зимой 1924-25 гг. Беспородный пес, ошпаренный кипятком, лежит в подворотне и воет от боли и холода. Думает он о своей нелегкой жизни. Проходящая мимо барышня жалеет его, называет Шариком. Псу, по его мнению, не подходит это имя: «Шарик — это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрет, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пес. Впрочем, спасибо на добром слове».
В ярко освещенном магазине напротив хлопает дверь — выходит мужчина, по глазам
пес определяет: не пролетарий, господин. Что же он делал в таком дрянном магазине? Господин приближается к собаке и угощает краковской колбасой. Пес съедает кусок, соглашается на второй раз за день произнесенную кличку Шарик и идет за щедрым мужчиной, несмотря на то, что от него плохо пахнет больницей. По дороге от Пречистенки до Обухова переулка Шарик всячески выражает свою преданность. Пса проводят в дом со швейцаром, на бельэтаж. Пес, выучившийся читать по вывескам на продуктовых магазинах, пытается прочесть надпись на двери, но слова «профессор» осилить не может. Их встречает домработница Зина, которая
замечает ожог на боку собаки. По просьбе профессора, Филиппа Филипповича Преображенского, она отводит Шарика в смотровую, но он, учуяв характерный запах, решает, что его заманили в собачью лечебницу, будут резать бок. Он устраивает в смотровой погром, пытается убежать. В смотровую прибегают профессор и еще один мужчина, который усыпляет собаку эфиром, но Шарик успевает тяпнуть его за ногу. Шарик думает, что он умирает и идет в собачий рай за долготерпение. Когда он воскресает, бок уже не болит. Пес видит укушенную им ногу на табурете и ее обладателя, слышит голос профессора, который стыдит его.
Начинается прием пациентов. Пес наблюдает за ними и понимает, что это не лечебница. Преображенский работает над омоложением человечества. Приходят пожилые люди, одной из женщин для омоложения профессор собирается пересадить яичники обезьяны. Преображенский проводит операции и на дому. Входят и уходят посетители, гремят инструменты, пес впадает в дремоту. Приходят последние посетители, их четверо — женщина и трое мужчин. Они представляются новым домоуправлением и говорят, что профессор занимает слишком большую площадь, собрание решило его уплотнить. Профессор напоминает, что его квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений. Швондер, глава домкома, говорит, что семь комнат для одного жильца — это слишком много. Профессор отвечает, что он в семи комнатах живет и работает, даже желал бы иметь восьмую — под библиотеку. Правление домкома положило глаз на столовую и смотровую, предложив Преображенскому оперировать в кабинете, а есть в спальне, мотивируя это тем, что столовой в Москве нет даже у Айседоры Дункан. «В спальне принимать пищу, в смотровой читать, в приемной одеваться, оперировать в комнате прислуги, а в столовой осматривать. Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в ванной. Может быть. Но я не Айседора Дункан!» — кричит профессор. Швондер угрожает жалобой в высшие инстанции. Тогда Филипп Филиппович звонит по телефону какому-то Петру Александровичу — судя по реакции четверки, человеку важному, и говорит, что прекращает работу и переезжает в Сочи, поэтому его операция и все остальные отменяются. Это уже второй случай с августа, и, если ему не дадут броню, он уезжает. Петр Александрович требует к телефону Швондера и говорит ему что-то. После разговора профессор просит подавать обед. Четверка молча уходит. Пес встает на задние лапы и творит перед Филиппом Филипповичем «какой-то намаз».
Щедро накрытый стол потрясает пса запахами, ему тоже достаются лакомые кусочки. Откуда-то доносится хоровое пение, начинается общее собрание домкома. Это раздражает профессора: «Придется уезжать, но куда — спрашивается. Все будет как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении и так далее». Ему возражает «тяпнутый», Иван Арнольдович Борменталь, но профессор продолжает: «С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение этого времени до марта 1917 года не было ни одного случая, чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала бы хоть одна пара калош. Заметьте, здесь двенадцать квартир, у меня прием. В марте 17-го года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, три палки, пальто и самовар у швейцара. И с тех пор калошная стойка прекратила свое существование. Голубчик! Я не говорю уже о паровом отоплении. Не говорю. Пусть: раз социальная революция — не нужно топить. Но я спрашиваю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице? Почему калоши нужно до сих пор еще запирать под замок? И еще приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо их не стащил? Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор? На какого черта убрали цветы с площадок? Почему электричество, которое, дай бог памяти, тухло в течение двадцати лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц?» Борменталь ссылается на разруху, на что Преображенский отвечает, что разруха начинается в головах, а в его словах не контрреволюция, а жизненная опытность. По его словам, когда эти «певцы» прекратят свои концерты, положение само собой изменится к лучшему. Профессор собирается в оперу, просит Борменталя следить, когда появится подходящее тело для операции. Борменталь остается с псом.
Шарик воспринимает происходящее как сон, не верит, что ему так повезло, профессора он считает божеством. Но это не мешает ему разорвать чучело совы и разбить портрет Мечникова. Для пса покупают ошейник, он расстраивается, чувствует себя арестантом, но Зина ведет его на прогулку, где ему завидуют бездомные псы. Шарик понимает: «Ошейник — все равно что портфель». Постепенно он обживает кухню, хозяйство Дарьи Петровны; присутствует на вечерних опытах в кабинете хозяина.
Однажды утром Шарика мучит какое-то предчувствие. Он съедает завтрак без аппетита, воет в зеркало. После прогулки все идет как обычно, вторник — выходной у профессора, посетителей нет. Неожиданно звонит телефон, Филипп Филиппович берет трубку, волнуется и просит срочно что- то привезти. Обед подают раньше, приезжает доктор Борменталь с дурно пахнущим чемоданом и говорит, что кто-то умер три часа назад. Профессор приказывает никого не принимать, Дарью Петровну отправляют к телефону, Зину — в смотровую, Шарику запрещают давать еду и запирают в ванной. Он решает изгрызть в отместку калоши хозяина. Приходит Зина и ведет Шарика в смотровую. Там яркое освещение, «тяпнутый» и профессор тоже в белом. Зина снимает с пса ошейник, его усыпляют и кладут на стол.
Живот и голову животного выстригают, разрезают, заменяют псу семенные железы, делают трепанацию черепа и заменяют гипофиз. Несмотря на сложную операцию, пес остается жив. Доктор Борменталь ведет дневник наблюдения за «пациентом»: «В 8.30 часов вечера произведена первая в Европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками, взятыми от скончавшегося за 4 часа 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшимися в стерилизованной физиологической жидкости по проф. Преображенскому. Непосредственно вслед за сим удален после трепанации черепной крышки придаток мозга — гипофиз и заменен человеческим от вышеуказанного мужчины. Показание к операции: постановка опыта Преображенского с комбинированной пересадкой гипофиза и яичек для выяснения вопроса о приживаемости гипофиза, а в дальнейшем и о его влиянии на омоложение организма у людей».
Пес идет на поправку, через неделю у него начинает выпадать шерсть и появляется первый лай, вместо прежних восьми килограмм он весит тридцать за счет роста костей. Шарик смеется, говорит слово «абырвалг», которое профессор расшифровывает как «главрыба», начинает уверенно держаться на задних лапах и даже доводит профессора до обморока, внезапно послав его по матери. Меньше чем за месяц формируется человек. Преображенский признает свою ошибку: перемена гипофиза дает не омоложение, а полное очеловечивание. Итог — малорослый несимпатичный мужчина, сквернословит, курит, самостоятельно одевается и ест, гладко ведет разговор. По Москве расползаются невероятные слухи про марсианина, говорящую собаку…
Профессору пес все больше напоминает того, от кого ему пересадили железы внутренней секреции, 25-летнего Клима Чугункина, трижды судимого за кражи и убитого ножом. В Шарике просыпается желание играть на балалайке, а потом он требует от профессора прописать его в квартире. Для этого бывшему псу нужен документ, имя он уже выбрал — Полиграф Полиграфович Шариков. Его безуспешно учат хорошим манерам, за котами он продолжает гоняться, как собака. Однажды погоня за котом оборачивается затоплением квартиры: кот забегает в ванную, а Шариков выворачивает там кран. Через неделю Шариков предъявляет Преображенскому документ от Швондера, из которого следует, что ему полагается комната в квартире. Шариков орует деньги у профессора и вечером приходит пьяный с приятелями. Преображенский в отчаянии от того, что вместо милого пса получил «такую мразь». Он уверен, что перед ним уже сам Клим Чугункин. Шариков говорит, что он не просил их делать ему операцию и может предъявить иск. Читает переписку Энгельса с Каутским и говорит, намекая на профессора: «Один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет…». В ответ на это профессор грозит взыскать с него триста девяносто рублей, которые они не заработали в день потопа по вине Шарикова.
Преображенский пытается отучить Полиграфа Полиграфовича его от замашек животного. После трапезы Борменталь ведет Шарикова в цирк, а Преображенский долго рассматривает гипофиз собаки в банке и говорит, что он скоро решится.
Через неделю Шарикову приносят готовые документы, и он заявляет, что все должны называть его по имени-отчеству. Профессор предлагает называть его, в крайнем случае, «господин Шариков», но тот против. Тогда профессор говорит, что даст объявление в газету и найдет Шарикову комнату. Полиграф Полиграфович отвечает: «Ну да, такой я дурак, чтобы я съехал отсюда». Вытаскивает из кармана бумаги и говорит, что он член жилищного товарищества и ему положено «шестнадцать квадратных аршин» в квартире Преображенского. На это профессор возражает: его никто не обязывает кормить Шарикова по этой бумаге, а за его наглые выходки обед давать не будут.
Раздумывая с Борменталем о том, что вышло из Шарика, профессор приходит к выводу, что можно привить собаке и гипофиз Спинозы, но этого делать не нужно, человечество само заботится об этом. Открытие их, по словам профессора, стоит ломаный грош. Теоретически это интересно, а практически… Гипофиз — мозг в миниатюре, получилось не омоложение, не улучшение человека, а воссоздание умершего Клима Чугункина. Преображенский в отчаянии, Борменталь предлагает накормить Шарикова мышьяком. Но профессор против преступления. Весь ужас в том, что собачье сердце Шарика превращается в самое паршивое из человечьих. Услышав шаги под дверью, медики переходят на немецкий. Через некоторое время шаги усиливаются, и Борменталь распахивает дверь. Дарья Петровна в ночной сорочке волочет почти голого Шарикова: он завалился к ним в комнату. Борменталь грозит «устроить ему наутро бенефис» и отправляет спать в приемную.
На следующее утро Шариков исчезает из дома. Нигде его найти не удается, на второй день решают заявить в милицию, но Полиграф Полиграфович приезжает на грузовике в новом виде, одетый в кожаные штаны и куртку. От него пахнет котами. Оказалось, Шариков устроился на работу — отлавливать бродячих животных, из отловленных кошек потом делают «беличьи» пальто. Борменталь берет Шарикова за горло и заставляет просить прощения у Зины и Дарьи Петровны, предупреждает, что теперь за безобразные выходки Шариков будет иметь дело с ним.
Через два дня тишины в квартиру с Шариковым приходит худенькая барышня. Он намерен с ней расписаться и поселиться у профессора в приемной. Преображенский приглашает барышню в кабинет и открывает ей правду. Барышня плачет: Шариков рассказывал ей, что шрам на голове получен в бою и он красный командир; взял у нее кольцо на память. Шариков отказывается говорить правду, ему велят вернуть кольцо, а на угрозы уволить барышню отвечает Борменталь, обещая каждый день справляться о ней и контролировать поступки Шарикова.
Утром Полиграф Полиграфович уезжает на работу, а к профессору на прием в неурочное время приходит один из прежних пациентов с предупреждением: Шариков написал на него донос. Пациент не намерен давать ход делу, поэтому и приехал к Преображенскому.
Вернувшегося Шарикова приглашают в смотровую и приказывают покинуть квартиру. Он показывает профессору шиш и вынимает револьвер. Борменталь валит Шарикова на кушетку и обезвреживает эфиром. Решение созрело. На двери вешают записку с просьбой не беспокоить, Зину и Дарью Петровну просят никуда не уходить и запирают двери.
Через десять дней к профессору являются милиция и следователь со Швондером. Они пришли с разрешением на обыск, а может, и арест по обвинению в убийстве заведующего подотделом очистки МКХ Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Профессор отвечает: если пес говорил, то это не значит, что он был человеком, а Шарика никто не убивал. Его просят предъявить доказательства. Борменталь приводит пса «странного качества». Шерсть у него росла местами. Вышел он на задних лапах, потом опустился на четыре, снова поднялся и сел в кресло. Филипп Филиппович говорит, что наука еще не знает способов обращать животных в людей и его опыт оказался неудачным, начался атавизм. «Неприличными словами не выражаться!» — гаркает пес. Следователь падает в обморок.
В эпилоге описывается, как Шарик лежит у ног профессора, «песьего благотворителя», и думает. Он не понимает, почему его голову исполосовали швами, которые болят от мартовского тумана, но считает, что ему необыкновенно повезло. Жизнь в квартире профессора идет своим чередом.
Глоссарий:
- краткое сочинение собачье сердце
- собачье сердце краткое содержание
- собачье сердце брифли
Первое появление сан саныча запомнилось не случайно.
Краткое содержание: Собачье сердце, Булгаков
Categories: Краткие изложения